Ж.-Б. Л. Ж. Руссо, в чьем владении эта рукопись находилась в 1810–1819 гг., предоставил Азиатскому обществу (Société asiatique) в Париже ее копию, в которой распределение текста по листам, разумеется, оказалось иным [1]. Много позже французский ориенталист Станислас Гияр (1846–1884) издал большую часть сочинений и разделов из нее с французским переводом и подробным комментарием в том порядке, который ему показался логичным [2].
В рукопись входят 35 небольших по размеру самостоятельных сочинений (включая стихотворения) и взятых из них разделов, что полностью противоречит описанию А 146 в АРКК, согласно которому эта рукопись содержит единственное произведение — ал-Лаф̣з̣ аш-шарӣф ли-Рашӣд ад-Дӣн фӣ-‘тик̣āд ал-исмā‘ӣлӣйа — «Благородное речение [3] Рашӣд ад-Дӣна о доктрине исмаилитов» (л. 3об.1–2), трактат, приписываемый Рашӣд ад-Дӣну Синāну, лидеру исмаилитов-низритов (ассасинов) Сирии с 1162 г. вплоть до своей кончины в 1192 г., чья резиденция находилась в крепости Мас̣йаф, где была переписана данная рукопись.
Данное собрание незначительных по объему сочинений и извлеченных из них разделов, популярных в среде исмаилитов-низаритов Сирии, несмотря на позднюю дату переписки (начало XIX в.), представляет значительный интерес для изучения их мировоззрения. Речь идет об изборнике, изготовленном для одного из их предводителей — шейха Ибрāхӣма. В изборник наряду с произведениями, излагающими те или иные аспекты их вероучения, вошли и неисмаилитские по изложенным в них идеям, но входившие в круг их чтения тексты, такие как «Скрижали Авраама и Моисея» [4], заметка о несчастливых днях, а также духовные стихи. Особый интерес представляют собой поэтические опыты основателя одного из суфийских братств Абӯ-л-Х̣асана ‘Алӣ аш-Шāз̲илӣ, включение которых в этот список показывает, что мистический опыт суфиев был актуален и для крайних шиитов.
Таким образом, интерес Ж.-Б. Руссо к этой рукописи понятен. Что касается публикации большей части входящих в нее сочинений Ст. Гияром, который впервые ввел в научный оборот такие ключевые для постижения вероучения исмаилитов термины, как нāт̣ик̣ и асāс, обозначавшие эманации Мирового Разума и Мировой Души соответственно, то она сыграла существенную роль в изучении исмаилитской религиозно-философской доктрины.
Для Ж.-Б. Л. Ж. Руссо как дипломата данная рукопись представляла немалую ценность как уникальный источник по взаимоотношениям исмā‘ӣлитов и нус̣айритов, которым была посвящена одна из его работ. В ней он, в частности, отмечал, что после вероломного захвата нус̣айритами крепости Мас̣йāф, дамасский паша направил против них карательную экспедицию, которая, впрочем, ничем существенным не завершилась: из-за их ожесточенного сопротивления ее результаты свелись к разграблению и сожжению трех-четырех нус̣айритских селений (см. [Rousseau 1818, p. 62]).
127 л., 10–12 строк на странице (реже до 15), кустоды, почерк разборчивый, но далекий от образцов каллиграфии насх̮; 16,7×12,1 см, размер текста: 11,8– 12,6×7,8–8,6 см (по тем листам, где текст взят в рамку, т.е. л. 54, 54об., 55об. и др.). Пост. в АМ ― с 1819 г.
Европейская бумага итальянская верже типа tre lune. Бумага мелко нарезана, и уловить этот знак («Три полумесяца») можно только по частям. На л. 31, 34, 41, 42, 54, 55, 96 видны следы двух полумесяцев. С л. 1 по л. 97 — бумага с обычными полумесяцами, а с л. 98 и до конца текста (л. 123) их рисунок резко меняется: границы полумесяцев отмечены зигзагообразной линией. Аналогов такой филиграни обнаружить не удалось. На отдельных листах встречаются контрамарки в виде печатной W (л. 3), витиевато написанных от руки B (л. 82), P (л. 97), A (л. 123). Слегка обтрепана по краям.
Переплет восточный коричневой кожи, с клапаном пятиугольной формы с тупым углом, выдающимся вбок, с тиснением по углам обеих крышек и клапана; в середине обеих крышек — овалообразный медальон, сверху и снизу от которого расположены ромбовидные розетки; оба корешка подклеены черной кожей. 17,3×12,3 см.
Структура рукописи: тетради 1ii, 2ix (v/iv), 3vi, 4x, 5xii, 6xiv, 7viii, 8– 9xii, 10xvi, 11xiv, 12xii. Как минимум один внешний разворот в последней тетради утрачен.
Масса грамматических ошибок указывает на слабое знание переписчиком классического арабского языка.
Владельческие приписки на л. 01об.
Владельцы рукописи: низāритский шейх Ибрāхӣм (с августа 1805 г.), один из ну̣с̣айритов из банӯ Раслāн (с начала 1808 г.), неизвестный негоциант (с конца 1808 — начала 1809 г.), Ж.-Б.Л.Ж. Руссо (с января 1810 г.).
[1] См. [Guyard 1874, p. 180–181]. При изготовлении этого списка заключительные части сочинений и разделов иногда копировались не полностью.
[2] Глухая ссылка на это издание приведена в [Rosen 1881, p. 45, № 95].
[3] Барон В. Р. Розен, прочитавший первое слово в заглавии сочинения, открывающего данную сборную рукопись, как الفّص — «оправленный драгоценный камень», не принял конъектуру Ст. Гияра, интерпретировавшего الفض как искаженное переписчиком اللفظ «слова, речение» (см. [Guyard 1874, p. 4, № 2; p. 17, 99]), однако барон Д. Г. Гинцбург вернулся к толкованию французского ученого [Günzburg et al. 1891, p. 15]. Знакомство de visu с рукописью A 146 позволяет утверждать, что над д̣āдом стоит точка, а не ташдӣд (см. л. 3об. 1, 4.2), а значит, от чтения В. Р. Розена, принятого также в «Кратком каталоге», следует отказаться и согласиться с предложением Ст. Гияра. Нужно учесть, что в арабских диалектах ض и ظ очень часто передают один эмфатический звук. Следует отметить, что при повторе начального раздела в его заглавии была использована грамматически правильная форма с двумя лāмами (98об.7: اللفظ).
[4] На то, что этот апокриф нельзя считать исмаилитским по характеру, несмотря на его наличие в составе А 146, прямо указал израильский исследователь Й. Садан [Sadan 1986, p. 379].
Избр. лит-ра: