Первые тибетские тексты поступили в Санкт-Петербург в 1718 г. из развалин джунгарского монастыря Дархан-цорджийн-хит, более известного под русским наименованием «Семь палат». Некоторое количество листов парадных тибетских рукописей на синей бумаге с золотыми письменами, найденных там русскими военными в 1717 г. (дата основания Семипалатной крепости), были предположительно переданы сибирским губернатором М.И. Гагариным Петру I, который придал находке большое значение и хранил эти листы в своем личном кабинете. В 2014–2015 гг. среди разрозненных материалов Тибетского фонда были выявлены 33 листа из Семи палат, оказавшиеся фрагментами двух списков «Cутры Праджняпарамиты в двадцати пяти тысячах строф».

В 1721 г. неподалеку от Усть-Каменогорской крепости (основанной осенью 1720 г.) был найден другой брошенный джунгарами монастырь Аблай-хит, и шесть листов оттуда были высланы Петру I новым сибирским губернатором А.М. Черкасским. По всей видимости, все эти листы были пересланы И.Д. Шумахеру, личному библиотекарю Петра Великого, находившемуся в 1721–1722 гг. в поездке по научным центрам Европы. Один из этих листов был воспроизведен в 1722 г. в лейпцигском научном издании «Acta eruditorum», а оригинал отправлен в Париж главе Королевской академии наук Аббату Биньону, при содействии которого известные ученые братья Фурмоны попытались выполнить перевод листа [1] . Остальные пять листов, полученные Шумахером из Санкт-Петербурга, вероятно, были переданы им английскому коллекционеру Г. Слоуну и ныне хранятся в Британской библиотеке.

В 1728 г. Д.Г. Мессершмидт привез из своей поездки по Сибири несколько текстов на тибетском языке. До недавнего времени их судьба была не известна. Однако в 2015 г. среди разрозненных материалов Тибетского фонда был обнаружен китайский ксилограф на 8 лл. с санскритской азбукой, напечатанной буквами трех алфавитов (письма ланьца, тибетского и монгольского), идентифицированный как привезенный Мессершмидтом благодаря публикации Т. Байера 1732 г. (ксилограф был передан в Монгольский фонд). Имеющаяся на этом тексте маленькая печать с двуглавым орлом, использовавшаяся в библиотеке АН до середины XVIII в., была обнаружена еще на четырех рукописях. Это обстоятельство и некоторые дополнительные косвенные соображения позволяют предположительно отнести их также к коллекции Мессершмидта.

В 1734 г. академики Г.Ф. Миллер (1705–1783) и И.Г. Гмелин (1709–1755) прислали в Санкт-Петербург два сундука с тибетскими и монгольскими текстами, которые были доставлены из Аблай-хита командированным ими отрядом во главе с урядником. Из полутора тысяч высланных листов большую часть, по-видимому, составляли монгольские рукописи. В 2014–2015 гг. были обнаружены относящиеся к этой посылке 203 тибетских листа на черной бумаге с золотыми и серебряными письменами. Они оказались фрагментами неизвестной рукописной версии тибетского буддийского канона. Остается только сожалеть о том, что остальные сотни тысяч листов ценнейших книг, находившихся в библиотеке Аблай-хита, пропали безвозвратно.

С течением времени листы из Аблай-хита полностью затмили память о первых, семипалатинских листах, и, начиная с известного обзора библиотеки Академии наук, написанного И. Бакмейстером, вплоть до самого недавнего времени в научной литературе повторялось утверждение, будто первые листы на тибетском языке были доставлены в Санкт-Петербург из Аблай-хита в 1720 г. [2]

До конца XVIII в. тибетские и монгольские книги доставлялись в Санкт-Петербург еще академиком П.С. Палласом (1741–1811) и его помощником И. Иеригом. Последний, будучи в конце 1780-х гг. в Санкт-Петербурге, составил список имевшихся в Библиотеке АН тибето-монгольских материалов, изданный после его смерти в 1796 г. Он включил в него сведения только о полных текстах, в том числе 12 тибетских и 12 тибето-монгольских [Jahrig (1796)]. Разрозненные листы не имели в его глазах никакой ценности. Они, однако, кратко перечислены в дополнениях к списку Иерига в рукописном каталоге Буссе [Busse 1798] и в описи, составленной в 1828 г. Я. Шмидтом [АВ. Ф. 152. Оп. 1. № 1. Л. 153]. Помимо листов из Семи палат и Аблай-хита здесь имелись связки разрозненных листов и фрагменты рукописных свитков, использовавшихся в качестве вложения в молитвенные барабанчики (эти материалы в основном имеют калмыцкое происхождение).

После того как в ноябре 1818 г. был создан Азиатский музей, все тибетские и монгольские книги Библиотеки академии наук вошли в его собрание. В 1828 г. единая на тот момент коллекция тибетских, монгольских и калмыцких книг насчитывала, по упомянутой выше описи Я. Шмидта, 180 номеров хранения. В 1833 г. это число увеличилось на 27 единиц [АВ. Ф. 152. Оп. 1. № 2. Л. 3]. По всей вероятности, речь идет о «нескольких монгольских и тибетских книгах из тибетско-монгольской библиотеки проповедника [Prediger] Тиля из Риги» [Dorn 1846, с. 68].

В 1835 г. в Азиатский музей были переданы две коллекции восточных текстов, купленные ранее для библиотеки С.-Петербургского университета: 1) «собрание китайских, маньчжурских, японских, монгольских, тибетских и прочих книг» барона П.Л. Шиллинга фон Канштадта (1786–1837) (314 номеров в более чем 2 600-х томах) и 2) собрание из 43-х монгольских и тибетских текстов, принадлежавшее архимандриту Петру (Каменскому) (1765–1845), руководившему 10-й Русской духовной миссией в Пекине [Dorn 1846, с. 69]. В 1841 г. музей уже самостоятельно приобрел у наследников Шиллинга его вторую коллекцию тибетских и монгольских текстов.

Таким образом, в собрании АМ оказалась бoльшая часть тибетских и монгольских книг, собранных бароном Шиллингом фон Канштадтом в основном во время его командировки в Восточную Сибирь по линии Министерства иностранных дел, в частности рукописные индексы к тибетскому буддийскому канону, превосходные рукописные издания отдельных буддийских текстов и даже почти полный комплект Дэргэского Кагьюра (в 101 томе, отсутствуют три тома раздела «старые тантры») [3] . Последний, правда, был передан в Азиатский музей О. фон Бётлингком (1815–1904) в 1842 г., то есть год спустя после приобретения второй коллекции Шиллинга [АВ. Ф. 152. Оп. 1. № 2. Л. 218].

В 1847 г. был опубликован сводный каталог тибетских текстов в собрании Азиатского музея, составленный академиками Шмидтом и Бётлингком (напечатан в трех номерах “Bulletin historico-philologique de l’Academie des sciences de St. Petersburg”, также в виде отдельного оттиска [Schmidt, Bohtlingk 1847?1848]). Основная часть каталога состоит из двух разделов: A. сочинения на тибетском языке (№ 1–520), B. тибетско-монгольские билингвы и тибетско-монгольско-китайские трилингвы (№ 1–43). К основной части (только в отдельном оттиске 1848 г.) прилагается перечень дублетов (№ 1–141). Подавляющее большинство текстов имеют буддийское содержание.

Каталог тибетских текстов оказался последним из трудов академика Шмидта. Его личное собрание монгольских, тибетских и китайских рукописей и ксилографов (более 40 номеров), было приобретено АМ после смерти ученого в 1847 г. [АВ. Ф. 152. Оп. 1. № 3. Л. 14, 41]. В том же году еще восемь текстов было приобретено для АМ преемником Шмидта в деле изучения тибетского языка и литературы А.А. Шифнером (1817–1879) [АВ. Ф. 152. Оп. 1. № 3. Л. 44].

В дальнейшем Шифнер дважды публиковал дополнения к изданному каталогу. Так, в своей статье 1848 г. он перечислил около 60-ти единиц хранения с параллельными текстами на тибетском и других восточных языках, которые не вошли в каталог Шмидта и Бётлингка [Schiefner 1848]. А в статье 1851 г. — опубликовал перечень книг, полученных из Пекина от В.П. Васильева (1818–1900), в том числе около 60-ти на тибетском языке или с параллельными текстами на других языках [Schiefner 1852]. Среди книг, полученных от Васильева, были не только пекинские издания, но и книги иного происхождения, в частности напечатанные в Лхасе.

В 1863 и 1869 гг. в АМ в составе превосходной библиотеки Азиатского департамента МИД перешло большое количество книг на тибетском языке, в том числе тексты, собранные известным коллекционером Петром Фроловым (1775–1839) [4] , и великолепное пекинское издание тибетского буддийского канона в трех частях (Кагьюр, Тэнгьюр и сумбум Чже Цонкапы в 20 томах; четвертая часть, сумбум пекинского Чжанчжа-хутухты II Нгаванг Чойдэна, отсутствует). Канон был получен из Пекина стараниями сотрудников XII Российской духовной миссии — архимандрита Палладия (Кафарова), В. П. Васильева, В. В. Горского [5] . В результате присоединения к тибетской коллекции музея книг Азиатского департамента МИД первая стала поистине уникальной для того времени библиотекой тибетской буддийской литературы. Известные европейские ученые неоднократно в XIX – начале XX вв. выписывали из российской столицы тибетские тексты для научной работы (они потом, разумеется, возвращались обратно). К середине 1860-х гг. тибетские книги были окончательно выделены в отдельную коллекцию (монгольские и калмыцкие тексты составили монгольский фонд).

Начало XX в. ознаменовалось появлением в С.-Петербурге пяти важнейших собраний тибетских текстов.

Первые два стали результатом экспедиций в Тибет учившихся в столице бурятов Г.Ц. Цыбикова (1873–1930) и Б.Б. Барадийна (1878–1937). Цыбиков в 1899–1902 гг. посетил под видом паломника закрытые для иностранцев столицу Тибета Лхасу и его крупнейшие монастыри. А Барадийн в 1905–1907 гг. посетил монастырь Лавран в Амдо. Азиатский музей в результате их экспедиций получил превосходно подобранные собрания тибетских книг, прежде всего сумбумов наиболее выдающихся ученых Тибета.

Коллекция Цыбикова была передана в Азиатский музей в 1904 г. Русским географическим обществом, участвовавшим в организации его экспедиции. Она состоит из 333-х томов, которые в основном были отпечатаны в Лхасе по его специальному заказу. Список включенных в них сочинений был опубликован в 1904 г. [Цыбиков 1904] [6] . Среди текстов, привезенных Цыбиковым, помимо сумбумов Чже Цонкапы, его учеников Кэдрупа и Гьелцапа, нескольких далай-лам, панчен-лам и других выдающихся тибетских авторов религиозно-философской литературы, был и знаменитый сборник песен Далай-ламы VI [7] .

Барадийн привез «около 200 томов книг тибетских и монгольских, большею частью ксилографов. В этом собрании подобраны по преимуществу книги Лавранской и Гумбумской печати, большею частью сочинения амдосских ученых [8] . Кроме того, привезено около 50 буддийских образов, преимущественно ксилографов» [Ольденбург 1908, с. 27]. Тексты были переданы в Азиатский музей в 1907 г. Русским комитетом для изучения Средней и Восточной Азии (научное учреждение, основанное в 1903 г. и подведомственное МИД), на чьи средства была организована экспедиция. В документе о передаче представлены 84 названия в 175-ти томах [АВ. Ф. 152. Оп. 1. № 47. Л. 169].

Коллекция Барадийна прекрасно дополнила собрание Цыбикова, и уже в самом начале XX в. в распоряжении российских ученых оказалось большинство основных сочинений тибетского буддизма (особенно школы гэлук). В то же время имевшиеся в Азиатском музее тексты в основном представляли собой лишь относительную (в смысле древности и редкости) историческую ценность.

По-настоящему уникальными приобретениями стали тексты, полученные в результате активной собирательской и археологической деятельности академика С.Ф. Ольденбурга (1863–1934), Н.Н. Кроткова (1869–1919), академика С.Е. Малова (1880–1957) и П.К. Козлова (1863–1935)

Во многом благодаря Ольденбургу, выдающемуся индологу и буддологу, великому организатору науки, основателю знаменитой во всем мире книжной серии «Bibliotheca Buddhica», Академия наук получила коллекцию текстов из Дуньхуана (IV–XI вв.). Ее тибетская часть была прислана в Санкт-Петербург российским генеральным консулом в Урумчи (ныне столица Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР) Кротковым в 1911 и 1913 гг., в 1917 г. добавились еще 2 книги, которые сначала принадлежали Кроткову [9] . Коллекция сравнительно небольшая, состоит на данный момент из 220 ед. хр., из них 204 — это свитки с каноническим сочинением «Арья-апаримита-аюрджняна-нама-махаяна-сутра», 10 — свитки со знаменитой «Хридая-сутрой», 1 свиток более позднего происхождения (вероятно, XIII в., из Хара-Хото) [10] , 3 книги-потхи (два содержат тексты из Кагьюра, третий – «выжимки» заклинательных фрагментов из «Сутры о Махабале» и «Дхарани Ситатапатры») и 2 книги-«гармоники» (содержат собственно «Сутру о Махабале» и сборник ритуальных текстов).

15 июня 1914 г. академик Малов, выдающийся тюрколог, приобрел 57 небольших дощечек с тибетскими надписями, происходящих из Миранского городища близ озера Лобнор. Ныне это территория Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, а в VII–IX вв. здесь проходила граница тибетской экспансии на северо-запад. Тексты дощечек представляют собой военные рапорты и хозяйственные записи [11] . Вероятно, это самые древние тибетские тексты, хранящиеся в Институте восточных рукописей РАН, и одни из самых древних в мире (аналогичные им дощечки, но в куда большем количестве, имеются только в Британской библиотеке, в коллекции О. Стейна). Коллекция Малова хранилась в Музее антропологии и этнографии и была передана в Азиатский музей в 1925 г. [АВ. Ф. 152. Оп. 1a. № 78. Л. 36].

Наконец, полковник П.К. Козлов привез из мертвого города Хара-Хото, наряду с тангутскими, китайскими и уйгурскими текстами, тибетские рукописи и ксилографы. К последним относится один из древнейших (если не древнейший из известных) ксилографов на тибетском языке – небольшой сборник ритуальных текстов ХТ-67). Решение о передаче «всех рукописных материалов, добытых Монголо-Сычуаньской экспедицией полковника П.К. Козлова в Хара-Хото и переданных на хранение в Русский музей Имп. Александра III» было принято в 1911 г. [АВ ИВР РАН. Ф. 152. Оп. 1. Ед. хр. 52. Л. 32]. А в ноябре 1913 г. Этнографический отдел Русского музея постановил передать в Азиатский музей еще «21 тибетскую книгу из коллекции, собранной в Хара-Хото полковником П.К. Козловым, с приложением списка означенных книг» [АВ. Ф. 152. Оп. 1. № 54. Л. 130; № 55. Л. 121]. Однако эти книги, хотя и были привезены Козловым из его экспедиции, — намного более поздние, чем те, что были найдены в Хара-Хото.

Уже после установления Советской власти в России, в 1926 г. в АМ были переданы 60 единиц тибетских книг, приобретенных у вдовы известного монголоведа проф. А.М. Позднеева (1851–1920) [АВ. Ф. 152. Оп. 1a. № 78. Л. 36]. Год 1928-й «ознаменовался поступлением в АМ большого числа тибетских ксилографов преимущественно бурятских печатень и отчасти китайских из библиотеки Казанской духовной академии» (КДА) [АВ. Ф. 152. Оп. 1a. № 124], закрытой в марте 1921 г. после ареста ректора КДА и двадцати ее преподавателей [12] .

В том же году был образован Институт буддийской культуры (ИНБУК) АН СССР, в котором был собран цвет российской буддологии, в том числе тибетологи: акад. Щербатской, его выдающиеся ученики Е.Е. Обермиллер (1901–1935), А.И. Востриков (1902–1937), Б.В. Семичов (1900–1981); в подготовке организации ИНБУК самое деятельное участие принял М.И. Тубянский (1893–1937), который, однако, еще в 1927 г. отправился в командировку в Монголию и на долгое время выбыл из работы академических институтов Ленинграда [13] . За время недолгого существования ИНБУК была собрана небольшая коллекция тибетских текстов: в инвентарной книге Фонда ксилографов Института за 1928–1929 гг., хранящейся в архиве Отдела рукописей и документов ИВР РАН (Арх. 106/1), содержится 250 наименований.

Многие книги для ИНБУК, а также и для АМ привезли Е.Е. Обермиллер и А.И. Востриков, в период с 1928 по 1932 гг. много времени проведшие в различных бурятских монастырях [14] , где они изучали сложнейшие философские тексты буддизма. Так, в 1929 г. А.И. Востриков приобрел для АМ в тогдашней Бурят-Монгольской АССР 53 тома тибетских текстов [АВ. Ф. 152. Оп. 1a. № 141. Л. 30]. Он же в 1927–1931 гг. занимался инвентаризацией Тибетского фонда АМ и затем Института востоковедения, образованного в 1930 г. на базе коллекций и трудовых коллективов АМ, ИНБУК, а также Тюркологического кабинета. В 1931 г. работа по инвентаризации фонда была поручена Н.П. Ярославцевой-Востриковой.

Результатом ее деятельности стали инвентарные книги следующих частей фонда: коллекции Цыбикова (в инвентарных книгах, составленных ею, значатся 3367 наименований); Барадийна (1620 наименований); Nova: в этот шифр изначально были включены книги, приобретенные у сотрудников Института — Обермиллера, Вострикова, Барадийна, акад. Щербатского, монголиста С.Д. Дылыкова (1912–1999), — однако потом в него стали включаться и все прочие книги, как поступившие в 1930-е гг., так и хранившиеся в АМ, последние записи и вовсе относятся к книгам «старого фонда», т.е. собранным еще в XIX в.

В 1937 г. в результаты сталинских репрессий нормальный ход работы по инвентаризации Тибетского фонда был прерван на долгие годы. В то же самое время коллекция тибетских книг ИВ АН существенно разрослась в результате доставки в Ленинград множества книг из закрытых и разоренных бурятских дацанов. Эти книги были спасены от гибели сотрудниками специальной экспедиции АН, в которой деятельное участие приняли сотрудник ИВ В.Д. Якимов (1904–1941) и особенно докторант ИВ Е.М. Залкинд (1912–1980) [15] . В тех условиях сложно было бы ожидать четкой фиксации предметов, вывезенных в Ленинград. Счет шел не на тома или количество сочинений, а на… вагоны. Согласно краткому отчету Е.М. Залкинда, опубликованному в сборнике «Советское востоковедение», работа велась с 1939 по 1940 гг. в трех дацанах (Агинском, Анинском и Эгитуевском), после упаковки экспедицией было «вывезено свыше десяти тысяч книг и рукописей и два вагона музейных коллекций» [Залкинд 1941]. В 1955 г., характеризуя объем всего Тибетского фонда, руководство Рукописного отдела использовало формулировку «более 35000 рукописей и ксилографов объемом около трех вагонов» [АВ. Ф. 152. Оп. 1a. № 1169. Л. 1].

Итак, Тибетский фонд ИВ АН СССР разом вырос по крайней мере вдвое, а вместе с тем обрабатывать его было некому. Попытки привлечь к этой работе студентов ЛГУ Рабиновича и Прохоренко не увенчались особым успехом. Недолгое время этим занимался Б.И. Панкратов (1892–1979), выдающийся китаист, монголовед и тибетолог, но его работу оборвала Великая Отечественная война...

К счастью, в годы войны рукописные фонды практически не пострадали. Затем в 1947 г. ИВ приобрел личную коллекцию из 30 тибетских книг (преимущественно по медицине) у находившегося в ссылке Семичова [16] . В 1948 г. Публичная библиотека им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в лице ее директора Л.Л. Ракова (1904–1970) предложила передать ИВ некоторые материалы на восточных языках, в том числе книги на тибетском языке (среди прочего, «Сакья-кабум» — многотомное собрание сочинений основных представителей одной из важнейших школ тибетского буддизма — сакья).

Задача разборки Тибетского фонда была поручена в эти годы К.М. Черемисову (1899–1982), который успел сделать сравнительно немного, а в 1950 г. переехал в Москву в связи с переводом ИВ в столицу. Он, однако, в 1949–1950 гг. принял активное участие в транспортировке и первичном размещении книг Тибетского фонда в новом месте хранения, которым стали помещения Ново-Михайловского дворца.

Переезд Института в другое здание был обусловлен хронической нехваткой площадей для хранения рукописных, архивных, библиотечных коллекций. Уже на новом месте потребовалось немало времени на то, чтобы разместить коллекции должным образом. Тибетский фонд, например, трижды менял место расположения внутри дворца. Стоит ли говорить, что в результате всех этих перемещений, фонд оказался в «„предельном? беспорядке», по характеристике Б.И. Панкратова [АВ. Ф. 152. Оп. 1a. № 1180. Л. 15], который, вернувшись в ИВ после войны, в течение всех 1950-х гг. прилагал усилия к поиску путей приведения Тибетского фонда в должный вид.

Между тем, в 1956 г. Музей истории религии АН СССР передал ИВ еще «свыше 1 тыс. ксилографов, доставленных туда в 30-е годы из бурятских дацанов» [Воробьева-Десятовская, Савицкий 1981, с. 142] [17] . Это стало последним на данный момент крупным поступлением в Тибетский фонд нашего Института.

В 1960 г. в ЛО ИВ АН была образована группа по обработке Тибетского фонда, в которую вошли Л.С. Савицкий (1932–2007), М.B. Воробьева-Десятовская и Г.А. Маковкина, в 1966 г. последнюю сменила Е.Д. Огнева. Сначала группа занималась первичным разбором фонда, потом была начата его сплошная инвентаризация. Составленные в основном в течение 1973–1975 гг. инвентарные книги стали итогом этой колоссальной по своей сложности работы. К 1975 г. усилиями группы фонд был разобран настолько, что его материалы стали доступны исследователям, однако о полной инвентаризации фонда, не говоря уже о его каталогизации, говорить не приходилось. Несмотря на то что работа предстояла очень большая, группа по обработке Тибетского фонда была упразднена, с ним остался работать один Савицкий, главным его достижением стала инвентаризация и каталогизация коллекции тибетских текстов из Дуньхуана, ее каталог был опубликован в 1991 г. [Савицкий 1991]; отдельно обрабатывались тибетские тексты из Хара-Хото: сначала ими занимался китаист А.А. Драгунов (1900–1955), затем А. С. Мартынов, начавший составление их инвентарной книги и занесший в нее информацию о 70 единицах хранения. Описание этих текстов, составленное Г.А. Леоновым в качестве его выпускной работы в ЛГУ, до недавнего времени оставалось единственное попыткой каталогизации коллекции [Леонов (1970)]. Дальнейшая инвентаризация хара-хотских материалов продолжилась уже в постсоветское время [18] . Дощечками из Мирана в 1950-е гг. занимался В.С. Воробьев-Десятовский, уже в 1990-е гг. несколько статей по этой теме выпустила М.И. Воробьева-Десятовская.

Самым заметным событием 1990-х — первой половины 2000-х гг. стала работа в фонде небольшой группы тибетских монахов из индийского монастыря Сэра-Мэй над созданием его электронного каталога. Проект осуществлялся на средства американской организации «Asian Classics Input Project» (ACIP), от Института его курировали Л.С. Савицкий и В.Л. Успенский [19] . Работа двигалась очень медленно по целому ряду объективных и субъективных факторов и завершилась лишь в 2008 г. В конечном счете тибетцами была составлена база данных в формате Excel, вместившая в себя описание более 130 000 сочинений. Качество выполненной работы можно охарактеризовать как удовлетворительное. Получившаяся база данных может быть полезна для нахождения требуемых сочинений (по названию), однако не полна, не лишена фактических ошибок и в целом не может претендовать на звание академического каталога. Тем не менее, само по себе пребывание тибетцев в Институте стало интересным феноменом, заслуживающим того, чтобы войти в историю нашей науки.

Проведенная в 2004 г. В.Л. Успенским и Н.С. Яхонтовой под руководством М.И. Воробьевой-Десятовской проверка Тибетского фонда выявила многочисленные недостатки в организации учета и хранения книг, разрозненных листов и артефактов. Стало очевидным, что полноценная каталогизация фонда невозможна без его новой полной инвентаризации и правильной расстановки тибетских книг. Подготовку к регистрации разрозненных листов и некоторых отдельных книг в 2005 г. проводил В.Л. Успенский, который, однако, перешел в скором времени на преподавательскую работу в СПбГУ. В 2007 г. обработка фонда была поручена руководством ИВР РАН А.В. Зорину, к которому присоединилась С.С. Сабрукова. В последующие годы для выполнения ряда работ внутри этого большого проекта были привлечены Н.С. Яхонтова, А.А. Сизова, Л.И. Крякина, Б.Л. Митруев, А.А. Туранская [20] .

Конечной целью является полная инвентаризация всех материалов Тибетского фонда (включая многочисленные разрозненные материалы и дублеты) и поочередная их каталогизация. Отдельными структурными единицами в рукописном собрании ИВР РАН при этом остаются коллекции 1) тибетских текстов на дощечках из Мирана, 2) тибетских рукописей из Дуньхуана, 3) тибетских текстов из Хара-Хото. Содержание этих небольших по объему коллекций было охарактеризовано выше, поэтому перейдем сейчас к краткому описанию основной структурной единицы — фонда тибетских ксилографов и рукописей. В нем естественным образом выделились несколько основных частей:

1. поступления XVIII в.;

2. издания тибетского буддийского канона, его каталогов и отдельных канонических сочинений (сутр, тантр, шастр и т. д.);

3. сборники и отдельные издания оригинальной тибетской литературы (книги среднего формата);

4. издания тибетской оригинальной литературы небольшого формата и разное.

1. Поступления XVIII в., которые были идентифицированы среди разрозненных материалов фонда и инвентаризированы в 2014–2015 гг., представляют собой, как уже было сказано в начале статьи, фрагменты рукописей буддийского содержания: семипалатинских, аблайхитских, калмыцких (последние — в основном на русской бумаге XVIII в.), некоторых других. Среди этих материалов немало канонических текстов, но мы полагаем, что история их приобретения, связанная со спецификой развития академической науки в России XVIII в., служит достаточным основанием для выделения их в особый раздел нашего описания.

2. Собрание ИВР РАН может похвастать редким по величине набором изданий тибетского буддийского канона. Как известно, последний состоит из двух больших сборников текстов, переведенных в основном с санскрита. Эти сборники называются Кагьюр (Bka’ ’gyur) и Тэнгьюр (Bstan ’gyur). Первый представляет собой собрание слов Будды (сутр и тантр), второй — собрание сочинений последующей буддийской традиции, рассматриваемых как комментарии к словам Будды. Формирование канона происходило на протяжении многих веков и без жесткой централизации, вследствие чего его издания, рукописные и ксилографические, создававшиеся в разных местах Тибета и за его пределами, не идентичны друг другу ни в наборе текстов и их структуре, ни в текстологическом отношении [21] . Помимо упомянутых выше фрагментов уникальной рукописной версии канона из Аблай-хита, в ИВР РАН имеется пять ксилографических изданий Кагьюра: Пекинское (1684–1692: здесь и далее указывается дата изготовления досок для печати; в 106 томах), Нартангское (1730–1732, в 103 томах), Дэргэское (ок. в 1733, в 103 томах, два из них отсутствуют), Чонэское (1721–1731 гг., в 108 томах, неполное) и Ургинское (1908–1910, в 105 томах, неполное), — и два издания Тэнгьюра: Пекинское (1724) и Нартангское (1741–1742).

Самое качественное (с точки зрения книгопечатания) — Пекинское издание. Все тома в нем помещены между деревянными корешками, обитыми тканью, с выемками с внутренней стороны, где помещены изящные цветные изображения будд и божеств и между ними — начальные строки текста либо мантры, причем эти выемки защищены покровом из 1—3 слоев разноцветного шелка. Использована плотная китайская бумага, печать очень четкая, тушь красная. Обрез томов Тэнгьюра украшен буддийскими узорами и символами.

Нартангское издание Кагьюра и Тэнгьюра, текстологически и структурно близкое Пекинскому, представлено несколькими экземплярами. Имеется девять экземпляров Кагьюра; правда, только два из них являются полными, остальные — в той или иной степени неполные. Самым интересным среди них является экземпляр, в котором каждый том помещен между деревянными обложками, обитыми тканью с изящным узором, включающим в себя изображения драконов. С внутренней стороны обложки также оформлены очень красиво: в выемках, защищенных шелковым покровом, находятся иконы-миниатюры и буддийские формулы, текст которых нанесен путем напыления золотой краски, а узорные рамки украшены полудрагоценными камнями. Другие экземпляры отличаются друг от друга иными внешними признаками: два из них помещены между дощечками, покрытыми красным лаком, одно отличается необыкновенной толщиной листов, склеенных из многих слоев, и т. д. Однако Нартангское издание весьма уступает Пекинскому качеством печати. Бумага использована тибетская, довольно грубая. То же относится и к Нартангскому изданию Тэнгьюра (три экземпляра, в том числе два полных, достаточно простые в оформлении). Имеется также несколько рукописных копий отдельных томов Нартангского Кагьюра.

Важной частью тибетского фонда является Дэргэское издание Кагьюра, полученное бароном П.Л. Шиллингом от лам одного из бурятских монастырей в подарок (в каталоге Шмидта и Бётлингка оно ошибочно названо Нартангским). Это издание считается наиболее тщательно подготовленным с текстологической точки зрения. Печать весьма четкая, бумага тибетская, фактурная, плотная, тушь красная. На первый лист каждого тома наклеен покров из шелка желтого цвета.

Чонэское и Ургинское издания сравнительно редкие, они представлены не полностью: примерно по две трети от комплекта каждого из них, причем отдельные тома представлены в двух экземплярах. Оба издания весьма качественные, бумага плотная и гладкая, печать четкая. С текстологической точки зрения они вторичны, поскольку являются репликами других изданий: Чонэское — Литангского, Ургинское — Дэргэского. Однако удачей следует считать то обстоятельство, что среди томов Ургинского Кагьюра, имеющихся в ИВР РАН, есть тома раздела «Старые тантры», который отсутствует в нашем экземпляре Дэргэского Кагьюра. Это собрание текстов, относящихся к традиции ньингма, «старой школы» тибетского буддизма, и не включенных кодификаторами канона в его состав как имеющие сомнительное происхождение, имеет значение для исследователей раннего периода распространения буддизма в Тибете, а также самой школы ньингма, материалов о которой в фонде ИВР РАН не так много.

К этой части коллекции примыкают также каталоги и индексы сочинений, содержащихся в каноне. Большая часть их была выполнена в Бурятии по заказу барона П.Л. Шиллинга. Некоторые из них представляют собой качественно выполненные фолианты, как, например, каталог Чонэского Кагьюра: текст, расположенный на оборотных сторонах листов, содержит название сочинений на санскрите и по-тибетски, имена переводчиков и редакторов, обозначения разделов, томов и листов, соответствующих тем или иным сочинениям. В то же время часть индексов из коллекции Шиллинга представляют собой просто наборы карточек с названиями сочинений [22] .

Очень большую часть фонда (и по числу единиц хранения, и по занимаемому объему) составляют отдельные издания сочинений, входящих в канон. Особое место здесь занимают рукописные книги, выполненные с большим искусством бурятскими мастерами (большая их часть входила в состав коллекции Шиллинга). В отдельный шифр вынесены книги, бумага в которых покрыта синей краской, а текст нанесен золотой краской либо красками нескольких цветов. Некоторые тома помещены между искусно выполненными деревянными обложками, украшены превосходными миниатюрами, узорами, рельефами.

Из отдельных сочинений особенно часто издавались сутры цикла Праджняпарамиты: «Стотысячная», «Двадцатипятитысячная», «Восьмитысячная». В коллекции ИВР РАН хранится множество однотипных экземпляров пекинских изданий этих сутр, которые в силу своего довольно большого формата занимают более семи шкафов. Некоторые экземпляры выделяются дополнительными декоративными элементами: обрезом с буддийским узором, искусно выполненными обложками. Как правило, в конце тома находится лист с иллюстрацией (группы защитников Учения в различных вариантах, но чаще всего — четыре махараджи, сидящие или стоящие). На некоторых томах имеются печати кяхтинской таможни.

«Восьмитысячная Праджняпарамита» представлена также бурятскими и монгольскими изданиями (некоторые — в большом количестве однотипных экземпляров).

Из других крупных сутр следует выделить «Сутру Золотого блеска», «Сутру великого пробуждения» и сборник сутр о богинях группы панча-ракша, представленные во множестве различных изданий (китайских и бурятских) и в большом количестве экземпляров. Кроме того, есть издания «Лотосовой сутры», «Сутры Благой кальпы», «Сутры о мудрости и глупости», «Ратнакету-дхарани-сутры», «Акшаямати-нирдеша-сутры».

Среди менее значительных по объему текстов тибетского буддийского канона выделяются следующие сочинения: «Алмазная сутра» («Ваджраччхеддика»), «Сутра сердца», «Манджушри-нама-сангити», «Сутра Амитаюса», «Дхарани Ситатапатры». Эти тексты, наряду с «Сутрой золотого блеска», обладают, в глазах верующих, большой защитной силой, потому очень многие буддисты-миряне хранили и хранят их у себя на домашних алтарях. Некоторые рукописные издания названных текстов отличаются чрезвычайно высоким качеством исполнения (с использованием листов синей, черной, фиолетовой бумаги, т.н. драгоценных чернил, различных иных украшений).

Разумеется, в фонде представлены во множестве изданий и экземпляров все основные шастры индийского буддизма, т.н. «основные тексты» индо-тибетской монастырской системы образования: «Праманаварттика» Дхармакирти, «Абхисамаяланкара» (приписывается Будде Майтрее, текст записан Асангой), «Мадхьямака-аватара» Чандракирти, «Абхидхармакоша» Васубандху, «Пратимокша-сутра» Гунапрабхи. «Абхисамаяланкара», как правило, содержится внутри сборника «Пяти книг Майтреи», который имеется у нас в особенно большом изобилии. В фонде есть и другие важнейшие сочинения по философии буддизма, принадлежащие таким важнейшим буддийским учителям, как Нагарджуна, Арьядева, Чандракирти, Асанга, Чандрагомин, Дигнага, Шантидева («Бодхисаттвачарья-аватара») и т.д.

К данному разделу решено было отнести и издания сборников малых сутр и молитвенных текстов как канонического, так и апокрифического, и постканонического происхождения. Прежде всего речь идет о «Сунгдуе» Таранатхи, который был впервые издан в первой половине XVII в. в Центральном Тибете и потом многократно воспроизводился с постепенно накапливавшимися изменениями в своей структуре во многих местах Тибета и за его пределами (в Пекине, Монголии, Бурятии). Тибетский фонд ИВР РАН обладает поистине удивительной подборкой различных изданий этого текста, что позволило в значительной степени прояснить пути развития этого памятника. В частности, у нас есть монгольское издание, чрезвычайно близкое по времени к первому, исходному изданию «Сунгдуя» (пока нигде не обнаруженному). Этот неброский с виду ксилограф имеет большое научное значение. Также в фонде есть сразу три экземпляра пекинского издания 1674 г., по чистоте и красоте печати и по величине листов являющегося едва ли не самым выдающимся памятником тибетской ксилографии.

Конечно, в данной статье невозможно перечислить все тексты канона, отдельные ксилографические или рукописные издания которых есть в Тибетском фонде ИВР РАН. Достаточно сказать, что к этой части фонда относится более 13000 единиц хранения (включая, разумеется, многочисленные дублеты одних и тех же изданий).

3. К третьему разделу отнесены книги среднего тибетского формата (от 40 до 65 см в длину); преимущественно это ксилографы, но встречаются и рукописи.

В фонде имеется несколько тысяч томов, относящихся к собраниям сочинений (сумбумам) выдающихся тибетских авторов. Некоторые из авторов почитаются тибетцами наравне с великими индийскими учителями. Таково, например, отношение представителей школы сакья к пяти ее ранним иерархам (XI–XIII вв.), особенно к Сакья-пандите и Пакпа-ламе. Произведения пяти иерархов занимают первые несколько томов многотомного сборника под названием «Сакья-кабум», который имеется в Тибетском фонде.

Столь же значимым для тибетской школы чжонанг был учитель Таранатха, автор знаменитой «Истории буддизма в Индии», а также многих других текстов. Тот факт, что вскоре после его смерти школа чжонанг была буквально разгромлена правительством Далай-ламы V (ныне она возрождается как в КНР, так и тибетской диаспорой за рубежом), не мог принизить авторитет самого Таранатхи, перерождением которого был даже признан знаменитый монгольский первосвященник Дзанабадзар, ставший основателем линии монгольских Богдо-гэгэнов. В Тибетском фонде сумбум Таранатхи представлен в двух экземплярах: один из них находится в составе коллекции Г.Ц. Цыбикова.

Некоторым аналогом сумбума может служить и т.н. «Гурбум» Миларэпы — собрание духовных гимнов знаменитого тибетского йогина и поэта XI–XII вв., одного из основателей традиции школы кагью. «Гурбум» представлен в Тибетском фонде несколькими экземплярами.

Специфика нашего собрания, однако, состоит в том, что подавляющее большинство сумбумов в нем относится к школе гэлук, господствовавшей в Тибете, Пекине, Монголии и Бурятии, откуда в АМ поступило подавляющее большинство тибетских книг. Обильнее всего представлено творчество таких прославленных авторов гэлук, как основатель школы Чже Цонкапа, его ученики Кэдруп и Гьелцап, Далай-лама V, Кункьен Чжамьянг Шепа I (основатель монастыря Лавран), пекинские Чжанчжа-хутухты II и III, Гунгтанг Ринпоче III и некоторые другие. Их сумбумы находятся как в коллекции Г.Ц. Цыбикова, так и отдельно от нее в большом количестве экземпляров.

Так, например, сумбум Чже Цонкапы имеется в качестве третьей части Пекинского издания канона (в 20 томах), а также в нескольких различных тибетских изданиях в 18 томах, причем каждое — во многих экземплярах, но из них нет ни одного полного. То есть некоторые тома удалось соединить по внешним признакам (особые печати на титульных листах, цвет обреза, формат, особенности бумаги), но почти никогда не наберется даже половины полного экземпляра, и очень часто мы имеем дело с экземплярами, представленными 1–5 томами. Многие из них, по всей вероятности, попали в Ленинград из закрытых дацанов, иначе сложно было бы объяснить столь удивительную хаотичность их подборки. Однако, судя по всему, отдельные тома могли быть приобретены ранее, поскольку изредка на них встречается штамп ИНБУК.

Сумбумы Кэдрупа и Гьелцапа зачастую печатались в одном комплекте с сумбумом Чже Цонкапы: один такой комплект был выделен уже нашими предшественниками при предыдущей инвентаризации. Кроме того, многие тома, относящиеся к неполным экземплярам сумбумов данных трех авторов, имеют одни и те же характерные внешние детали. Правильнее всего было бы соединить их вместе по комплектам, но от этой идеи пришлось отказаться из-за объемов разбираемых материалов. Идентификация комплектов, тем не менее, будет зафиксирована в будущем каталоге.

Столь же сложно подчас разобраться и с многочисленными томами из сумбумов других авторов, находящимися отдельно от хорошо структурированной коллекции Г.Ц. Цыбикова. Последняя, разумеется, содержит и более редкие сумбумы, многие из которых не дублируются в нашем собрании, а также собрания сочинений отдельных монастырей Тибета: Шалу (в 19 томах), тантрического дацана монастыря Ташилхунпо (в 2 томах), дацана Намгьел в Потале (в 1 томе).

Что касается коллекции Б.Б. Барадийна, то он подбирал ее весьма тщательно, стараясь заполнить те лакуны, которые имелись в собрании АМ в середине 1910-х гг. Поэтому она включает сумбумы как некоторых известных авторов, чьи произведения не были привезены Цыбиковым (например, Чжамьянг Шепы II или Гунгтанг Ринпоче Кончок Тэнпэ-дронмэ), так и менее знаменитых восточно-тибетских ученых, представителей монастырей Лавран, Кумбум и некоторых других. Среди них были и этнические монголы, писавшие на тибетском языке.

Помимо собраний сочинений обе коллекции содержат немало иных ценных материалов. Например, в коллекции Г.Ц. Цыбикова имеются тексты по истории и теории тибетской медицины, по астрологии, санскритско-тибетский словарь, издания тибетских апокрифов и т.д., а в коллекции Б.Б. Барадийна — «История буддизма в Тибете» Гой-лоцавы Шонну-пэла (в 2 томах), «История буддизма в Амдо» (в 3 томах), биографии основателей школы кагью (в 5 томах), «Джатакамала» (в 2 томах), знаменитые «Притчи Потобы» (учитель школы кадам XI в.; в 3 томах) и многое другое.

Подавляющее большинство томов этих двух коллекций — ксилографы тибетской печати различных монастырей. Нередко качество бумаги и печати оставляет желать лучшего, тем не менее сложно переоценить научное и историческое значение коллекций — как уже подчеркивалось, они подбирались специалистами, со знанием дела. Возможно, не будет преувеличением сказать, что одни только эти две коллекции, взятые вместе, по широте охвата являлись бы одним из наиболее полных собраний ксилографов, отражающих религиозно-философскую традицию школы гэлук. Между тем, они еще дополняются целым рядом других ксилографов, поступивших в фонд из иных источников. Достаточно назвать сборники ритуальных текстов, принятых для проведения служб в тех или иных монастырях Тибета и Монголии («рапсалы») или знаменитое сочинение Тугана «Хрустальное зерцало философских систем» по индийской и тибетской доксографии (имеется в нескольких экземплярах).

Некоторые важнейшие сочинения тибетских авторов, которые имеются в составе этих коллекций, представлены в Тибетском фонде и другими отдельными изданиями, иногда не в одном экземпляре. Так, в фонде находятся монгольские и бурятские издания знаменитых сочинений Чже Цонкапы «Ламрим-ченмо» и «Золотые четки»; китайские и монгольские издания «Белого берилла», знаменитого астрологического трактата Сангье-Гьяцо; имеется несколько вариантов (ксилографических и рукописных) апокрифических сборников «Мани-кабум» (приписывается древнему тибетскому царю Сонгцэн-гампо и посвящен культу Одиннадцатиликого Тысячерукого Авалокитешвары), «Пэма-катанг» («Завещание Падма[самбхавы]») и некоторых других [23] .

Одним из шедевров фонда является рукопись «Тайной автобиографии» Далай-ламы V, содержащая рассказ о его «видениях, контактах с божествами, пророчествах и т.п. мистических переживаниях» (часть 1, «Мать»), затем собрание «инструкций по проведению ритуалов и всякого рода буддийских практик, написанных Далай-ламой на основе своего мистического опыта» (часть 2, «Сын») и, наконец, сборник чрезвычайно интересных живописных «иллюстраций, изображающих различные ритуальные предметы, мандалы, закованных в цепи злых духов и т.п. вещей для большей наглядности при подготовке и проведении ритуалов» [Успенский (эл.)].

Особое место в фонде занимает корпус книг по медицине, в который входят: «Гью ши» (в монголизированном произношении «Чжуд-ши»: текст тибетского происхождения, но рассматривающийся как канонический в этой области) [24] , «Лхэнтап» и «Голубой берилл» [25] (два знаменитых комментария к «Гью-ши», составленные Сангье-Гьяцо в конце XVII в.), иллюстрированная ксилографическая энциклопедия лекарственных средств монгольского автора XIX в. Жамбалдорчже (Чжампэл Дорчже), бурятские рецептурники-жоры (ксилографы и рукописи), в частности Агинского дацана и т.д.

Большую часть фонда составляют различные подборки сочинений по тем или иным вопросам буддийской философии и отдельные комментарии, нередко отпечатанные в бурятских дацанах на русской бумаге XIX – нач. XX вв., особенно часто — в Агинском дацане, прославленном центре буддийского книгопечатания в Восточной Сибири. Интересно отметить особую форму некоторых агинских изданий (как канонических сочинений, например упомянутых выше основных текстов университетского образования, так и оригинальных тибетских, прежде всего комментариев Цонкапы по основополагающим доктринальным вопросам махаяны «Золотые четки» и «Выводное и непосредственное [знание]») — оборотная и лицевая стороны листов в них напечатаны на отдельных тонких листках, которые должны были быть склеены вместе, но по какой-то причине остались не склеенными, причем порой речь идет о сотнях таких экземпляров.

Упомянем в заключении об одном ксилографе, который относится к традиции тибетской религии бон, а именно о пекинском издании сборника молитвенных текстов «Лубум-карпо». Он связан и с буддийской традицией, поскольку его компилятором выступил знаменитый учитель Таранатха, известный своим интересом к текстам школы ньингма (самой близкой среди буддийских школ к той форме религии бон, которая сложилась в средние века в результате ее взаимодействия с буддизмом). Это один из всего лишь нескольких памятников бонской литературы, выявленных в Тибетском фонде ИВР РАН.

4. Основную часть последнего раздела составляют многочисленные издания оригинальных тибетских текстов небольшого формата (не превышающие 40 см в длину).

К этим текстам относится небольшая часть коллекций Г.Ц. Цыбикова (песни Далай-ламы VI, сборники коротких молитв, ритуальных текстов и т.д. в виде брошюр) и Б.Б. Барадийна (молитвы в виде брошюр или единичных листов, сложенных несколько раз). Но это, разумеется, лишь малая доля литературы, представленной среди нескольких тысяч ксилографов и рукописей, отнесенных к данному разделу. Молитвы, гимны, описания визуализации божеств (садханы), описания ритуалов, наставления и небольшие комментарии к отдельным темам буддийского учения, выжимки из текстов, сочинения по грамматике, письма, монастырские документы, — вот неполный перечень представленных здесь жанров.

Эти тексты могут существовать отдельно и в виде сборников. Например, есть подборки текстов по культам таких популярных божеств, как Зеленая Тара, Белая Тара, Ваджрабхайрава, Махакала, Шри Деви. Есть сборник текстов по десяти гневным защитникам учения школы гэлук.

Имеется некоторое количество конволютов, которые, очевидно, принадлежали представителям буддийского духовенства. Это следует из особенностей их хранения: они могут быть завернуты в ткань, помещены в деревянный футляр и т.п. Возможно, более углубленное изучение этих материалов (часто рукописных, требующих внимательного прочтения) позволит установить имена или монастырскую принадлежность некоторых из их владельцев. В любом случае анализ их содержания может дать ценные сведения по особенностям жизни в дацанах Бурятии (откуда, скорее всего, к нам попала большая часть таких сборников).

Некоторые тексты, особенно посвященные темам проведения ритуалов, содержат интересные иллюстрации культовых предметов (фигурок из теста, известных как торма, тантрической атрибутики, буддийских ступ и т.п.).

В коллекции представлены рукописные нотные записи мелодий, используемых в ритуальной практике тантрических дацанов.

Кроме того, в фонде хранится довольно большое количество скорописных рукописей весьма старого вида, на бумаге центральноазиатского происхождения. Эти тексты также требуют углубленного исследования, поскольку они могут содержать уникальные сведения по истории Тибета, тибетского буддизма, информацию о малоизвестных локальных культах и т.д.

К разному можно прежде всего отнести тексты, предназначавшиеся для исполнения сугубо практических функций: оберегов, вложений внутрь статуй, молитвенных барабанов, ступ. В нашем собрании имеется несколько десятков свитков, обшитых материей и, очевидно, находившихся некогда внутри сакральных буддийских объектов. Есть также завернутый в ткань конволют с довольно беспорядочным набором текстов, своим содержанием и формой заставляющий предполагать, что он мог использоваться в качестве вложения в ступу или другое культовое сооружение (известно, что так часто поступали со старыми, ставшими ненужными текстами). Немало в Тибетском фонде и стопок идентичных листов с напечатанными на них мантрами и дхарани (аналогичные листы, содержащие изображения будд и божеств, отнесены к иллюстративному фонду тибетско-монгольских коллекций). Эти листы, очевидно, должны были использоваться для защиты верующих буддистов от всевозможных злых сил, для оборачивания священных предметов, для вложения внутрь сакральных предметов, в том числе как своего рода оберег для книг (такие вложения обнаруживаются порой в буддийских текстах).

В фонде имеется несколько христианских текстов, в частности изложение основ православной догматики (вероятно, подготовленное в Казанской духовной академии), изданные в Индии во второй половине XIX в. переводы на тибетский язык некоторых частей Нового Завета. Там же в Индии была выпущена брошюра с описанием географии Азии, украшенная картой, где указаны страны этой части света и их названия по-тибетски.

Наконец, следует сказать, что в коллекции ИВР РАН хранится некоторое количество деревянных форм для печати текстов на тибетском языке. В основном это отдельные доски от различных комплектов, но один текст, санскритско-тибетско-монгольский словарь, представлен полностью: комплект принадлежал Шиллингу фон Канштадту, и оттиски с него были изданы Шифнером [Schiefner 1859]. Особое внимание привлекают т.н. самбар, «деревянная книга» для обучения письму, со следами записей на тибетском и монгольском языках, а также 4–5 досок, на которых вырезаны формы для печати защитных кругов, — все довольно старого вида. Не исключено, что какие-то из этих вещей были присланы в 1734 г. Миллером и Гмелиным наряду с рукописями из Аблай-хита [Zorin 2015, c. 157]. Данные предметы хранятся в фонде Эпиграфических материалов ИВР РАН. Отметим также, что все многочисленные тибетско-монгольские билингвы с 2007 г. передаются в Монгольский фонд ИВР РАН (где и до того хранилось немало таких текстов) и в рамках данной статьи не рассматриваются (за исключением, как уже было отмечено, санскритской азбуки, привезенной Мессершмидтом). Отдельные единицы хранения на двух и более языках были переданы в Маньчжурский фонд.

Подводя итог, хочется отметить, что в истории формирования Тибетского фонда АМ — ИВР РАН удивительным образом преломилась история Санкт-Петербурга и России: первые поступления были осенены личностью Петра I и фигурами великих пионеров научного освоения Сибири и прикаспийских территорий, в XIX в. шло стабильное планомерное накопление материалов, затем, на рубеже двух веков, — взрыв интереса к Центральной Азии, подогревавшийся соперничеством с Великобританией и приведший к появлению уникальных коллекций, наконец ранний советский период — недолгий взлет тибетологии и буддологии, сменившийся падением в бездну репрессий, но при этом — спасение части богатейших собраний книг бурятских дацанов.

Ныне Тибетский фонд во всей своей полноте и многообразии является настоящей сокровищницей знаний по тибетскому буддизму, уникальным живым памятником письменной культуры многих народов Центральной Азии, в том числе бурят и калмыков. Наша работа основана на отношении к Тибетскому фонду ИВР РАН как к великому музейному собранию, в котором даже многочисленные копии тех или иных сочинений являются зримым свидетельством того колоссального значения, которое в буддийской культуре придается книге как зримому воплощению и способу распространения слова Будды.

А. В. Зорин