|
|
|
Никита Яковлевич
Бичурин (о. Иакинф)
член-корреспондент ИАН
(29.08.1777 — 11.05.1853)
|
Н. Я. Бичурин родился в 1777 г. в селе Бичурине (по-чувашски Шинях) Чебоксарского уезда Казанской области в семье сельского церковного служителя. В 1785 г. поступил в училище нотного пения в Свияжске, а затем 5 мая того же года перешел в Казанскую семинарию, где получил фамилию Бичурин по селу, в котором родился. Семинарию он закончил в 1799 г., приобретя здесь помимо глубокого знания основных предметов блестящее владение латынью, древнегреческим и современными европейскими языками. «Семинария дала ему богословско-философское образование, какое сообщалось в наших духовных заведениях старого типа в переходное для них время перед реформой 1808 г.» . В числе обязательных предметов здесь было также рисование.
18 июля 1800 г. по настоянию начальства Н. Я. Бичурин постригся в монахи, получив имя Иакинф. Вскоре он стал преподавателем высшего красноречия в Казанской духовной академии, в которую была переименована семинария, где он учился. В 1802 г. Н. Я. Бичурин был возведен в сан архимандрита и назначен (благодаря покровительству бывшего главы Казанской епархии, члена св. Синода митрополита Амвросия Подобедова) настоятелем Иркутского Вознесенского монастыря, а также ректором Иркутской семинарии. Здесь на поприще блестяще начатой карьеры Н. Я. Бичурина постигла неудача: в 1806 г. у него возник конфликт с семинаристами, в результате чего часть из них была исключена из семинарии, а сам о. Иакинф переведен в Тобольск учителем риторики в местной семинарии. Здесь он прослужил около полутора лет.
В 1805 г. в Пекин из Санкт-Петербурга вместе с посольством графа Ю.А. Головкина была отправлена очередная девятая духовная миссия. Назначенный св. Синодом после долгих поисков глава миссии архимандрит Аполлос, доехав до Иркутска, решил отказаться от поездки в Китай. По представлению Ю.А. Головкина Н. Я. Бичурин был назначен св. Синодом начальником Российской духовной миссии и архимандритом Сретенского монастыря в Пекине. 17 сентября 1807 г. о. Иакинф выехал из Кяхты через Монголию в Пекин, куда прибыл в середине января 1808 г.
В период, проведенный в Китае (1807—1821), Н. Я. Бичурин занимался разносторонней исследовательской работой, главным условием ее успеха считая уважение к изучаемой стране, которое воплощалось прежде всего в глубоком, академическом освоении им самых разных аспектов китайского языка. Первый биограф Н. Я. Бичурина Н. Адоратский писал: «Основавшись в Пекине, о. Иакинф поставил задачей своею как можно основательнее ознакомиться с неведомой страной и ее литературой и в 13 лет так изучил ее, так сроднился с ней, так полюбил, что, по словам знавших его, сам сделался похожим на китайца по внешнему виду. Физиономия его решительно носила выражение, какое имеют китайцы. Главным секретом успеха в изучении китайского языка о. Иакинф обязан был, помимо своих блестящих способностей, постоянным сношениям своим с китайцами, монголами, маньчжурами, тибетцами, туркестанцами и корейцами. Одетый в китайское платье, требующее очень сложного туалета, он постоянно вращался среди этого разноплеменного люда, наполняющего Пекин или окрестности его» . В Пекине Н. Я. Бичуриным были написаны все основные его труды, впоследствии изданные в России, или подготовлены исчерпывающие материалы для них.
В первые годы пребывания в Китае Н. Я. Бичурин успешно занимался делами миссии, а также выполнял переводы на китайский язык христианских книг. После начала войны с наполеоновской Францией царское правительство перестало посылать средства на содержание миссии, и хозяйство ее постепенно пришло в упадок. Для того чтобы регулярно выплачивать жалование своим подчиненным, о. Иакинф стал распродавать церковное имущество и закладывать монастырские дома и земли. Деньги из Санкт-Петербурга были отправлены только в 1815 г. после Венского Конгресса. В 1816 г. Н. Я. Бичурин обращался в св. Синод с просьбой оставить его в Пекине на следующее десятилетие для завершения начатых им научных трудов и переводов, но получил отказ.
В декабре 1820 г. в Пекин прибыла 10-я духовная миссия, а Н. Я. Бичурин вместе со старым составом миссии 15 мая 1821 г. выехал из Пекина, везя с собой 400 пудов книг – китайской литературы, подобранной им для собственных научных занятий и различных библиотек России. П. И. Каменский (1765—1845), сменивший Н. Я. Бичурина на посту начальника миссии, был поражен запустением ее дел. Он направил в Петербург донесение, в котором так охарактеризовал деятельность о. Иакинфа, что тот по возвращении в Россию был предан суду св. Синода. Обвинения были поддержаны иркутским генерал-губернатором Н. И. Трескиным, до которого доходили жалобы на состояние дел миссии. В 1823 г. Н. Я. Бичурин был лишен сана архимандрита и простым монахом сослан в Валаамский монастырь.
Никита Яковлевич провел в Валаамской ссылке 4 года. Лишь в 1827 г. после многих усилий и благодаря помощи государственного деятеля и дипломата Николая Петровича Румянцева (1754—1826); начальника учебного отделения восточных языков при Азиатском департаменте МИД, историка, лингвиста и библиографа Федора Павловича Аделунга (1768—1843); этнолога, лингвиста и историка Андрея Михайловича Шегрена (1794—1855); чиновника Азиатского департамента, пристава девятой духовной миссии Егора Федоровича Тимковского (1790—1875); востоковеда, высокопоставленного чиновника МИД, Павла Львовича Шиллинга фон Капштадта (1786—1837) Н. Я. Бичурину удалось освободиться из ссылки. В соответствии с решением Николая I по докладу министра иностранных дел Карла Васильевича Нессельроде (1780—1862), Н. Я. Бичурин был причислен к Азиатскому департаменту МИД для перевода официальных бумаг с китайского языка и определен на жительство в Александро-Невскую лавру.
В Валаамском монастыре Н. Я. Бичурин не оставлял научных занятий: он переводил с китайского языка, дополнял свой словарь, заканчивал работы, начатые в Китае. Первоначально по возвращении в Россию о. Иакинф намеревался прежде всего опубликовать выдержки из своих переводов, сопровождаемые комментариями, и работы по китайской грамматике. В «Записке Е[гору] Ф[едоровичу] Т[имковскому] [от] августа 25, 1822 г.» Н. Я. Бичурин писал: «До времени я не решался издавать в свет мои переводы. Сочинение или перевод, предположенные к изданию, должны быть совершенны или по крайней мере должны быть доведены до возможного совершенства. В китайской словесности не столько язык их труден, сколько образ понятий, и посему точный перевод будет невразумителен, а приноровленный к нашим понятиям, несправедлив. Чтоб избежать сих препятствий, за необходимое почитаю сделать предварительные приготовления ко вступлению в стиле китайской словесности. Для сего потребно: первое – определить и утвердить значение многих слов и выражений; второе – предварительно издать некоторые небольшие переводы, которые могли подать нам краткое понятие о китайской философии и учености, о их религии и правлении» .
Во время Валаамской ссылки Н. Я. Бичурин изменил первоначальные планы: он решил при издании своих научных трудов сначала ознакомить русскую общественность с регионами сопредельными с Китаем (Тибетом, Монголией, Чжунгарией и Восточным Туркестаном), а потом перейти к собственно Китаю. В таком порядке он стал подготавливать к печати свои крупные работы. «Порядок требовал прежде осмотреть Тибет, Тюркистан и Монголию, — писал Н. Я. Бичурин, — т.е. те страны, которые издавна находятся в тесных связях с Китаем, и через которые самый Китай имеет связи с Индиею, Среднею Азиею и Россиею. Надлежало прежде обозреть географическое положение и политическое состояние помянутых стран и отсюда вывести политические виды Китая на оные. Таким образом, я имел в виду еще до вступления в Китай подать некоторые понятия о тамошнем дворе и политике его, о тамошнем правительстве и законах его, о народных нравах и обычаях. По вступлении в самый Китай уже менее встретим затруднений при обозрении полного состава китайской империи во всех политических ее изгибах» .
Наряду с этим Н. Я. Бичурин, большой знаток Китая, его истории и современного состояния, видел свою задачу гражданина и ученого в популяризации в России знаний о Китае, в содействии сближению и взаимному пониманию между нашими народами. Первой опубликованной работой Н. Я. Бичурина стала научно-публицистическая брошюра «Ответы на вопросы, которые г. Вирст предложил г. Крузенштерну относительно Китая» (СПб, 1827). Работа содержала ответы на 27 вопросов познавательно-практического характера о торговле, экономике, социальной жизни тогдашнего Китая. Позднее «Ответы» вошли в качестве IX главы в книгу «Китай, его жители, нравы обычаи и просвещение». Затем на протяжении 1828—1830 гг. Н. Я. Бичурин выпускает в свет многочисленные статьи в российских и зарубежных журналах и 6 книг: «Описание Тибета в нынешнем его состоянии» (1828), «Записки о Монголии» (СПб, 1828), «Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнейшем и нынешнем состоянии» (СПб, 1829), «История первых четырех ханов из дома Чингисова» (СПб,1829), «Сань-цзы-цзин, или Троесловие. С литографированным китайским текстом» (СПб,1829), «Описание Пекина. С приложением плана сей столицы, снятого в 1817 г.» (СПб, 1829). Широкая исследовательская и публицистическая деятельность Н. Я. Бичурина привлекла к нему внимание научной общественности и получила высокую оценку: 17 декабря 1828 г. Н. Я. Бичурин был избран членом-корреспондентом Императорской Академии наук.
В 1830—1831 гг. Н. Я. Бичурин по заданию Министерства иностранных дел предпринял поездку в Кяхту, где с помощью монгольского переводчика перевел монгольско-русский словарь. Еще одну поездку в Кяхту он осуществил в 1835—1837 гг., чтобы организовать там училище китайского языка. Для этого учебного заведения, программа которого впервые в России предусматривала обучение живому китайскому языку, Н. Я. Бичурин написал китайскую грамматику на русском языке и составил пространную программу четырехлетнего обучения . При подготовке «Китайской грамматики» (СПб, 1835) Н. Я. Бичурин использовал и китайские, и европейские пособия.
В 1848 г. была опубликована книга энциклопедического характера «Китай в гражданском и нравственном состоянии» . Некоторые наблюдения и выводы, сделанные Н. Я. Бичуриным в этой работе, впоследствии составили базу для научного изучения этнопсихологии китайцев.
В 1848 г. Академия наук поручает Н. Я. Бичурину написать труд по истории народов Средней Азии. В результате было создано фундаментальное сочинение в трех томах «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», впервые опубликованное в 1851 г.
Скончался Никита Яковлевич Бичурин в своей келье в Александро-Невской лавре 11 мая 1853 г. и 12 мая похоронен в ограде лавры. На могиле Н. Я. Бичурина поставлен памятник, на котором написано «Иакинф Бичурин род. 1777 умер 1853 Мая 11 д.» и по-китайски добавлено: «Постоянно прилежно трудился над увековечившими [его] славу историческими трудами».
Значение Н. Я. Бичурина для отечественной и мировой науки является необычайно многогранным. Впервые в истории синологии Н. Я. Бичурин показал, насколько важны китайские источники для изучения всемирной истории и определил развитие отечественного китаеведения как комплексной дисциплины на годы вперед. Он выявил в китайских исторических сочинениях большое количество сведений о государствах и народах, входивших в контакт с Китаем, и показал, сколь необходимы переводы этих источников для развития европейской науки. В январе 1823 г. в письме к известному отечественному историку и государственному деятелю Алексею Николаевичу Оленину (1763—1845) Н. Я. Бичурин писал: «…Замечания о древнем состоянии Азии, разбросанные на обширном пространстве истории китайской, имеют тесную между собою связь подобно границам, где одна черта, разделяющая два владения, принадлежит обоим: ибо с означением пределов одного государства открывается местоположение и других, с которыми оно смежно; с описанием одного народа сообщается понятие на других, с которыми он имел связь» .
Н. Я. Бичурин был первым из русских китаеведов, кто от изучения на базе маньчжурских источников истории и современного положения Цинской империи (1644—1911) перешел к исследованию Китая и сопредельных с ним стран во всем многообразии их взаимодействия в прошлом и настоящем. В XVIII веке развитие отечественного китаеведения определялось нуждами нашей дипломатии, которая долго находилась в зависимости от католических миссионеров. Попав в Китай намного раньше русских, они состояли на службе у Цинского правительства, были переводчиками и посредниками в сношениях России с Китаем. Поэтому нашей стране были нужны прежде всего практики, знатоки языка, проводники влияния. Российская духовная миссия играла роль неофициального дипломатического представительства в Китае и занималась подготовкой китаеведов из числа светских лиц (учеников миссии), которым надлежало изучать китайский и маньчжурский языки. Учебно-научные цели учеников были связаны с практическими нуждами, поэтому в сферу их исследовательских интересов попадали прежде всего история, право, государственное устройство, базовые каноны, на которых строилось официальное образование и идеология Цинского Китая. Из числа учеников миссии вышли выдающиеся китаеведы И.К. Россохин, А.Л. Леонтьев, А. Агафонов, С.В. Липовцов и др. Их труды заложили фундамент для первого – ознакомительного — этапа в развитии отечественной синологии. Научный же этап был связан с именем Н. Я. Бичурина.
В основе трудов Н. Я. Бичурина лежал обширный фактический материал, который он черпал прежде всего из официальных династийных историй, начиная с «Исторических записок» («Ши цзи») Сыма Цяня (145-86 гг. до н.э.) вплоть до «Истории династии Мин» («Мин ши»), правившей в Китае в 1368—1644 гг. . Он опирался на данные знаменитого сводного труда «Основное содержание «Всеобъемлющего зерцала, управлению помогающего» («Цзы-чжи тун-цзянь ган-му»), а также «Статистического описания Китайской империи» («Дай-цин и-тун чжи»). В столь большом объеме до него никто в мировой синологии не использовал китайские источники.
Именно Н. Я. Бичурин выявил и впервые перевел на западный – русский – язык целый ряд важнейших китайских классических произведений. Прежде всего, это был свод «Четырехкнижие» («Сы шу») из четырех канонических произведений, составляющих основу классического образования в Китае. В «Четырехкнижие» входят: (1) сочинение «Великое учение» («Да сюэ»), где сказано о нравственной сущности просвещения и о социальной его роли; (2) «Чжун юн» («Неизменяемая середина»), синтез, излагающий учение Конфуция (551—479 гг. до н.э.) с точки зрения воспитания совершенного человека, становящегося частью мирового единства — Небо, Земля, Человек; (3) книга изречений Конфуция и окружавших его лиц «Беседы и суждения» («Лунь юй»); (4) трактат «Мэн-цзы», принадлежащий последователю Конфуция философу Мэн-цзы (372—289 гг. до н.э.).
Н. Я. Бичурин был первым западным синологом, который осознал подлинное значение китайской комментаторской литературы для освоения истории и культуры Китая и впервые намеревался предложить читателю переводы многослойных разъяснений к «Четырехкнижию», отражающих систему представлений таких знаменитых комментаторов как Конфуций и Чжу Си (1130—1200). Перевод «Четырехкнижия», остающийся неизданным до настоящего времени, был выполнен Н. Я. Бичуриным в период пребывания в Китае; в экземпляре, хранящемся в Архиве востоковедов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН, перевод «Мэн-цзы» датирован: «[Начато] октября 9, 1820, кончено ноября 14» . Очевидно, что это наиболее ранний из всех существующих переводов «Мэн-цзы» на европейский язык . Позже Н. Я. Бичурин неоднократно возвращался к тексту этой работы, в его рукописном наследии сохранился не один вариант «Четырехкнижия» .
Им был полностью переведен выдающийся памятник китайского аналитического историописания «Цзы-чжи тун-цзянь ган-му» («Основное содержание «Всеобъемлющего зерцала, управлению помогающего») — многотомный труд (из 59 цзюаней), составленный Чжу Си на основе знаменитой сводной истории Сыма Гуана (1019—1086) «Цзы-чжи тун-цзянь». Долгие годы эти два произведения служили в Китае основой теории государственного управления и источником политической мысли. Перевод был поименован Н. Я. Бичуриным «Летопись Китайской Империи, называемая Юй-пьхи цзычжи тхун-цьзянь ган-му. Разделенная на три части, летопись Древнюю, Среднюю и Новейшую. Перевод с китайского. Тома I—XV». Этот крупнейший труд выдающегося ученого хранится в настоящее время в АВ ИВР РАН и по сей день остается неизданным.
До Н. Я. Бичурина фундаментальные произведения китайской классики привлекали внимание русских и западных ученых и миссионеров, но их переводы представляли собой извлечения или пересказы китайских текстов, выполнявшихся часто не с китайского оригинала, а с их перевода на маньчжурский язык. Не являются исключениями прекрасно выполненный А.Л. Леонтьевым перевод на русский язык «Да сюэ» и «Чжун юн» , а также принадлежавший Ж.-Ф. де Майа (1669—1748) перевод на французский язык «Цзы-чжи тун-цзянь ган-му»и . По выражению Б.И. Панкратова (1892—1977), «Иакинф — первый переводчик с китайского, все [его] предшественники переводили с маньчжурского или с китайского при помощи маньчжурского. <…> Китайского все боялись и не выучивали как следует» .
Известно, что находясь в Пекине, Н. Я. Бичурин имел возможность работать в богатой библиотеке португальской миссии, где он ознакомился с трудами своих выдающихся предшественников по синологии А. Семедо (1585—1658), Ж.-Ф. Майя, Ж.-Б. Грозье (1743—1823), Ж.-Б. Дюгальда (1674—1743) . Позже Н. Я. Бичурин указывал, что несходство его перевода со сведениями западных ориенталистов заключалось «не в перемене слов, а в изменении исторического повествования» . Он понимал, что исследователи-миссионеры видели центральный момент истории в бытовании христианского культурного мира, и отмечал, что для западных исследователей была свойственна «упоительная мечта, что с европейским просвещением сопряжено какое-то высшее знание вещей», и они «при каждой встрече несогласия в обоюдном повествовании мало-помалу отступали от китайских подлинников и таким образом неприметно отклонились на путь косвенный» .
Использование китайских источников в точном их переводе было именно тем новаторским подходом, который отличал работы Н. Я. Бичурина от его предшественников. Важно отметить, что в его распоряжении не было ни одного китайско-русского словаря. Работая, Н. Я. Бичурин имел перед глазами лишь китайский текст и чистый лист бумаги, на котором записывал перевод. По своим рабочим материалам он составил несколько словарей: «Словарь китайско-русский, расположенный по русскому алфавиту» , «Словарь китайско-латинский (фонетический), расположенный по русскому алфавиту» , «Краткий китайско-русский фонетический словарь, расположенный по русскому алфавиту» , «Маньчжурско-китайско-русский словарь терминов часового производства» ; а также сделал перевод на русский язык значительной части манчжурско-китайского словаря «Цин вэнь цзянь» .
Н. Я. Бичурин впервые в мировой науке поставил вопрос о выработке адекватной терминологии для передачи смысла китайских понятий в переводе на другие языки. Издание «Троесловия» он предварил словами: «В сей книжке изложены все философические умствования китайцев с изъяснением понятий и выражений, странных для европейца, почему может она служить у нас руководством к чтению переводов с китайского языка. Вот цель ее издания!» . В тексте своих переводов Н. Я. Бичурин избегал разъяснительных слов и стремился сохранять ритм старого китайского литературного языка. «Желая передать ученому свету текст подлинника в целости, — писал он, — я не смел делать ни прибавлений к оному, ни даже изменения в словах, хотя это, по собственному моему сознанию, необходимо было как для связи в происшествиях, так и для плавности в слоге. Перевод Истории, восходящей до самой глубокой древности, требовал строгой отчетливости. В случае ссылок небольшое прибавление или изменение могут подать повод к сумнению, или ложным заключениям» .
В трудах Н. Я. Бичурина впервые достижения европейской, прежде всего российской, науки были обогащены достижениями науки китайской. Всесторонне проработав важнейшие произведения китайской историографии, которая является поистине «золотым вкладом» Китая в развитие мировой духовной культуры, Н. Я. Бичурин в своих работах оценивал и объяснял реальность, основываясь всегда на колоссальном по объему фактическом материале. Он полагал недопустимым подгонять факты к избранной заранее концепции и, не охватив в своих работах все возможные источники, никогда не переходил к аналитической части исследования. Максимально полный охват материала и непреложность факта на протяжении многих веков оставались главными принципами китайской историографии. Традиционной русской исторической науке, процветавшей в XVIII—XIX вв. и выросшей из летописей и житийных сочинений, было свойственно точно такое же отношение к факту. В то же время в отечественной науке истории весьма сильным было философское начало, находившее выражение в обилии обобщающих теорий и многосложных посылок. Н. Я. Бичурину, который задавался вопросами о смысле и методах исторического познания, удалось соединить рационализм и практическую мудрость китайского историописания с западной сопоставительной научной исследовательской манерой. При этом он был первым западным ученым, осознавшим подлинное значение гуманитарной китайской науки и признавшим ее наряду с западной.
Н. Я. Бичурин был автором большого количества разносторонних работ справочного характера. Многие из них, и сейчас не утратившие научной ценности, остаются в рукописи, как, например, «Географический справочник по Китаю», содержащий наименования населенных пунктов Китая с указанием их широт и долгот ; «Изложение китайского законодательства» ; «Описание китайских монет. Переведено с японского монахом Иакинфом» ; «О укреплении Желтой реки и канала подвозного» .
В.С.Мясников,
И. Ф. Попова
|
|
|
|
Случайная новость: Объявления |
|
25 октября 2023 г. (среда) в 14:00 состоится заседание Ученого Совета, на котором будет заслушан доклад г.н.с., д.и.н С.А. Французова «Петр Афанасьевич Грязневич как исследователь Йемена». |
|
Подробнее...
|
|
|
|
|
