Гази-Мухаммад (В.О.Бобровников) // ИнТБРИ, Вып. 3 (2001)

Гази-Мухаммад (искаж. рус. Гази-Магомед, Кази-Магома, Кази-Мулла) б. Мухаммад б. Исма‘ил ал-Гимрави (Гимринский) ал-Авари (Аварский) ад-Дагистани (1794 или 1795—1832) — накшбандийский шайх и первый имам Дагестана и Чечни, возглавивший освободительное движение горцев против русского завоевания (отсюда его лакаб гази — «воитель за веру»). Родился в аварском селении Гимры (ныне Унцукульский район Республики Дагестан), куда его отец переселился из селения Урада; мать — гимринка. Происходил из влиятельного гидатлинского клана (тухум) узденей (свободных общинников), но как потомок переселенца (апараг), считался гимринцами человеком безродным. Немалую роль в его жизни сыграла завязавшаяся еще в детстве дружба со знаменитым младшим современником и соседом — Шамилем.

Г.-М. получил хорошее мусульманское образование в Дагестане. Изучил Коран, тафсир, арабский язык, риторику, логику, хадисы, право (фикх шафи‘итского толка). Окончив начальную школу (мактаб) при мечети родного селения, он перешел в школу (мадраса) своего тезки Гази-Мухаммада в селении Унцукуль. Туда за ним последовал и Шамиль. После этого оба они учились у хаджжи Мухаммада в селении Ирганай, у Лачинилава в селении Хунзах, у Хаджиява в селении Орота, у Са‘ида в селении Араканы и у других известных дагестанских ‘улама’. Пройдя основной курс обучения мусульманским наукам за 12 лет, Г.-М. отправился в селение Яраг, где познавал шари‘ат и суфийский Путь (сулук) под руководством знаменитого шайха братства (тарика) накшбандийа-халидийа Мухаммада ал-Йараги. Затем Г.-М. переехал в лакское селение Газикумух (Кумух), где стал последователем ученика Мухаммада ал-Йараги —накшбандийского шайха Джамал ад-дина ал-Газикумуки. Последний принял его в число своих учеников (муридун), а позже дал ему разрешение (рухса) стать шайхом. Под влиянием Г.-М. муридом Джамал ад-дина стал и Шамиль.

По приглашению гимринской общины (джама‘ат) Г.-М. вернулся в родное селение, где сделался кади сельского суда и имамом (дибир) соборной мечети, там же открыл собственную школу (мадраса). Вскоре он превратился в популярного в Нагорном Дагестане преподавателя (мударрис), к которому стекались ученики (мута‘аллимун) из разных селений. С этого времени за Г.-М. утвердилась слава «мудрого и сильного ученого». Будучи шайхом братства накшбандийа, Г.-М. приобрел собственных муридов, одним из которых стал Шамиль, всю жизнь относившийся к «своему дорогому другу» как к учителю и наставнику.

Призывы суфиев братства накшбандийа-халидийа к возрождению первоначального ислама нашли живой отклик у Г.-М., отличавшегося аскетизмом и огненным темпераментом. Целью своей жизни он сделал распространение среди кавказских мусульман «чистых норм» шари‘ата. Со свойственной ему энергией он повел непримиримую борьбу с противоречащими шари‘ату местными обычаями и обычным правом (‘урф, ‘адат). Властью кади он строго запретил гимринцам пить спиртные напитки, курить табак, играть в азартные игры, не допускал совместных танцев мужчин и женщин. Игра на музыкальных инструментах (барабан, бубен, зурна, чагана) и песни были дозволены только на свадьбах. Г.-М. старался ограничить кровную месть и запретить ишкиль — захват имущества в обеспечение долга.

Рост авторитета Г.-М. среди горцев позволил ему повести борьбу против ‘адата в масштабах Дагестана и Чечни. Этот период его религиозно-политической деятельности начался в 1826—1827 гг. Сохранились многочисленные письма Г.-М. к старейшинам (кубара’, ру’аса’) горских общин (джама‘ат) аварцев, кумыков, лакцев, даргинцев, чеченцев, правителям крупнейших ханств Нагорного и Равнинного Дагестана. Среди его адресатов были Махди-шамхал ат-Тарки (Тарковский), Аслан-хан Казикумухский (ал-Казикумуки) и Кюринский. В довольно резкой форме он требовал от них ввести шари‘ат в своих областях (вилайат). Однако его дипломатическая деятельность не увенчалась успехом, поскольку он не умел идти на компромиссы. Большинство горных общин и все ханы вежливо отказались от проведения предложенных преобразований.

«Порчу нравов» горцев и провал своего плана мирных реформ Г.-М. объяснял влиянием Российской империи на Северо-Восточном Кавказе. Постепенно он пришел к выводу, что установить шари‘ат тут можно только путем «малого джихада», или газавата, — вооруженного сопротивления российскому завоеванию. Некоторое время Г.-М. не мог взяться за оружие. Противниками войны с русскими оказались бывший его учитель Са‘ид ал-Аракани, его лучший друг Шамиль и главное — его муршид Джамал ад-дин. Шамиль пытался отговорить друга, грозя порвать дружбу с ним, но тот оставался непреклонным. Сопротивление Джамал ад-дина удалось сломить при поддержке Мухаммада ал-Йараги, который прислал Г.-М. письмо с фатвой, одобряющей его планы. В конце 20-х гг. Г.-М. много ездил по Дагестану и чуть ли не ежедневно призывал горцев к «священной войне».

В 1828—1829 гг. ‘улама’ и кади Гимр, Чиркея и ряда других горных аварских селений выбрали Г.-М. своим имамом — религиозным и военно-политическим руководителем союза общин, объявивших «священную войну» российским завоевателям и принявшим их сторону кавказским мусульманам. Тогда некоторые противники вооруженной борьбы (включая Шамиля) перешли на его сторону. Со старшин общин Г.-М. брал присягу следовать шари‘ату, отказаться от местных ‘адатов и прервать всякие сношения с русскими. Почти повсюду он поголовно вырезал горскую знать, видя в ней пособников русских и лицемерных врагов ислама (мунафикун). За его недолгое правление было казнено 30 влиятельных беков. Местные кади, не согласные с политикой Г.-М., были замещены его ставленниками. Одни из них оказались в гимринской тюрьме, другие — казнены.

Для управления отдаленными общинами имам иногда назначал своих заместителей-на’ибов. Последние обязаны были собирать и приводить к нему сельские ополчения (бо, джайш). Вокруг Г.-М., славившегося личной храбростью, быстро собралось около 8—10 тыс. человек. Ядро его войска составили муриды и переселенцы из разных районов Дагестана и Чечни. Последних по аналогии с первыми мусульманами, последовавшими за пророком Мухаммадом из Мекки в Медину, стали называть мухаджирами. Для содержания армии и мухаджиров была создана казна (байт ал-мал), куда регулярно поступали закат, садака, имущество, конфискованное у горской знати и врагов движения, а позднее и военная добыча. Военно-теократическое государство горцев-мусульман, которое начало складываться при Г.-М., позднее стало называться имаматом.

Зимой 1830 г. Г.-М. начал «священную войну». Его тактика состояла в организации стремительных неожиданных рейдов. В 1830 г. он захватил ряд аварских и кумыкских селений, подвластных Аварскому ханству и Тарковскому шамхальству. К имамату добровольно присоединились Унцукуль и Гумбет, были покорены андийцы. Увеличив армию, Г.-М. пошел на столицу Аварского ханства — селение Хунзах, но потерпел поражение. Перенеся войну во владения шамхала Тарковского, имам разбил отряд русских войск при Атлы-Боюне, занял Параул и Тарки, но не смог взять русскую крепость Бурная. Под селением Казанищи муриды Г.-М. возвели деревянное укрепление Агач-кала. По поручению имама Гамзат (Хамза)-бек ал-Гуджали (Гоцатлинский) и Шихшабан ал-Бухнади подняли восстание джарской общины в Северном Азербайджане, а ‘Абд Аллах ал-Ашилти осадил столицу кумыкских беков селение Эндирей и русскую крепость Внезапная на севере Дагестана. В августе 1831 г. Г.-М. осадил г. Дербент, а в ноябре того же года совершил набег на г. Кизляр. Собрав ополчения аварских, даргинских, кумыкских и чеченских общин, в марте 1832 г. Г.-М. подошел к Владикавказу и осадил Назрань, но был разбит регулярными войсками. В чеченском походе принял участие Мухаммад ал-Йараги, в 1831 г. переселившийся на территорию имамата и выдавший за Г.-М. свою дочь.

Военные неудачи преследовали имама. В 1831 г. русские войска захватили Агач-кала, а в июне 1832 г. — крепость, построенную его муридами под селением Эрпели. К осени 1832 г. большинство горных общин отпало от имамата. Командующий Кавказским корпусом генерал-адъютант барон Г.В.Розен осадил селение Гимры, в котором укрепился сам имам. Во время штурма 17 октября 1832 г. Г.-М. был убит. Из его муридов, сражавшихся с ним бок о бок, вырваться из окружения и спастись удалось только Шамилю и гимринскому му’аззину Мухаммад-‘Али. Семья Г.-М., включавшая двух его жен и малолетнюю дочь, до осады укрылась у андийцев. Гимры были взяты, и на некоторое время имамат прекратил существование.

По совету Са‘ида ал-Аракани во избежание новых возмущений тело имама было перевезено в Тарки, на территорию, контролируемую врагом Г.-М. — шамхалом Тарковским и русскими войсками. Там его труп высушили и скрытно похоронили через несколько месяцев, так что место погребения было известно лишь немногим. Однако вскоре могила имама стала почитаться как «святое место». Пронесся слух, что тело Г.-М. было найдено в позе погибшего за веру мученика (шахид): его борода была зажата в его правой руке, что, по народным представлениям, предвещает рай душе погибшего. Рассказывали о чудесах (карамат), которые Г.-М. совершал при жизни, заставляя землю трястись под ногами «лицемеров» (мунафикун), о его даре предвидеть будущее. Один из почитателей «святого», хаджжи Атак б. Гирай-хан из соседнего с Тарки кумыкского селения Кяхулай, в 1833 г. поставил на его могиле стелу. В краткой надгробной эпитафии Г.-М. прославлялся как «имам, воитель и мученик за веру» (ал-имам ал-гази аш-шахид), «погибший мучеником в сражении» (фи-л-ма‘рака исташхада) с «неверными» (ал- куффар).

При имаме Шамиле, в 1843 г., отряд хаджжи Кебеда ал-Унцукулави захватил Тарки и перенес тело Г.-М. под Гимры, где над его могилой был воздвигнут небольшой мавзолей. С этого времени почитание имама-шахида широко распространилось по Дагестану. Искоренить его не смогли и антимусульманские репрессии советского времени. Обе его могилы, в Тарки и Гимрах, почитаются «святыми местами» (зийарат). В начале 90-х гг. их реставрировали. Над надгробиями восстановлены шесты с лентами. В 1993 г. оба зийарата стали центром празднования 200-летия (по неточной дате) со дня рождения Г.-М., отмечавшегося по всему Дагестану. Здесь часто проводятся коллективные молитвы и митинги с участием известных дагестанских политиков. Подобные мероприятия прошли в ноябре 1996 г. во время празднования 225-летия шайха Мухаммада ал-Йараги и в октябре 1997 г., когда по всему Северному Кавказу отмечалось 200-летие со дня рождения имама Шамиля.

Рукописное наследие Г.-М. невелико. Научного описания его сочинений нет. Наиболее популярное из его сочинений — написанный в середине 20-х гг. небольшой полемический трактат на арабском языке Икамат ал-бурхан ‘ала иртидад ‘урафа’ Дагистан («Преставление доказательства отступничества старшин Дагестана»). В нем Г.-М. разбирал преимущества шари‘ата по сравнению с обычным правом (‘урф). Перу Г.-М. принадлежат также несколько поэм (каса’ид). Вместе с отрывками из упомянутого выше трактата и некоторыми письмами к мусульманским правителям и общинам разных районов Нагорного Дагестана они вошли в дагестанские хроники и биографические сборники XIX—ХХ вв. (Мухаммад-Тахир ал- Карахи. Барикат ас-суйуф ад-дагисгистанийа фи ба‘д ал-газават аш-шамилийа; Хасан-эфенди ал-Алкадари. Асар-и Дагистан; Назир ад-Дургили. Нузхат ал-азхан фи тараджим ‘улама’ Дагистан). Копии писем и стихов Г.-М. имеются в Махачкале в Рукописном фонде ИИАЭ ДНЦ РАН и частном собрании наследников М.Г.Нурмагомедова, в многочисленных частных и мечетских библиотеках Дагестана.

Главным результатом короткой жизни Г.-М. были не книги, а ученики и последователи. Двое из его единомышленников — Гамзат (Хамза)-бек и Шамиль — были избраны последовательно вторым (1833 или 1834 — 1834) и третьим (1834—1859) имамами Дагестана и Чечни. При них окончательно сложился судебно-административный аппарат имамата — первого общерегионального государственного образования северокавказских мусульман. Шамиль, оказавшись более выдающимся политическим деятелем, затмил собой своего «старшего друга и наставника».

Так как в организации имамата и проведении газавата активно участвовали муриды Г.-М., в отечественной и зарубежной литературе поднятое им движение стало называться «мюридизмом». Это весьма неграмотное определение подразумевает суфийскую подоплеку сопротивления горцев русскому завоеванию, что, однако, не подтверждается фактами. Деятельность Г.-М. как главы имамата не имела отношения к суфийской практике. Более того, обязанности члена суфийского братства порой противоречили политическим планам имама. Нельзя забывать, что к созданию имамата и объявлению газавата он пришел вопреки воле своего муршида. В братстве накшбандийа он занимал относительно скромное положение. Недаром Шамиль, хотя и считал себя муридом Г.-М., своим муршидом признавал не его, а Джамал ад-дина ал-Газикумуки, который и дал ему впоследствии разрешение быть шайхом и региональным руководителем (халифа) братства.

Литература: Назир ад-Дургили. Нузхат ал-азхан фи тараджим ‘улама’ Дагистан // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН, ф. 30, оп. 2, д. 108, 78—85; М.Гайдарбеков. Хронология истории Дагестана // РФ ИИАЭ ДНЦ РАН, ф. 3, оп. 1, д. 236, XIV; Джемаледдин Казикумухский. Ал-Адаб ул-марзия: Накшбандийский трактат (ал-Адаб ал-мардийа фи-т-тарика ан-накшбандийа). Сокр. араб. текст и рус. пер. Оксфорд, 1986, 22—25; М.-Т. аль-Карахи. Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах. Пер. с араб. и коммент. А.М.Барабанова и Т.М.Айтберова. Махачкала, 1990, 1, 18—36; 2, 13; Г.Э.Алкадари. Асари Дагестан. Махачкала, 1994, 126—129; Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле. Сост. и коммент. В.Г.Гаджиева. Махачкала, 1995, 25—26; Абдурахман из Газикумуха. Книга воспоминаний саййида Абдурахмана шейха сына устада шейха тариката Джамалутдина ал-Хусайни о делах жителей Дагестана и Чечни. Пер. с араб. М.-С.Саидова; ред. пер. А.Р.Шихсаидов и Х.А.Омаров. Махачкала, 1997, 28; А.П.Берже. Кази-мулла // Кавказ. Тифлис, 1868, 10, 40—41; [К.И.]Прушановский. Историческая записка о начале и развитии духовной войны (или превратного тариката) // Кавказский сборник. Тифлис, 1902, XXIII, 1—73; А.Руновский. Дневник полковника Руновского, состоявшего приставом при Шамиле во время его пребывания в гор. Калуге с 1859 по 1862 год // АКАК. 1904, XII, 1496; С.К.Бушуев. Борьба горцев под руководством Шамиля. М., 1937, 67—78; Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20—50 гг. XIX в. Сборник документов. Махачкала, 1959; Лавров. Эпиграфические памятники, 2, 38, 97—98, 100—103, 167, 173; М.А.Амирханов. Мир ислама. Махачкала, 1996, 64—82; M.Gammer. Muslim Resistance to the Tsar: Shamil and the Conquest of Chechnia and Daghestan. L., 1994, 225—256; A.R.Shixsaidov. The Biographical Genre in Daghestani Arabic-Language Literature // MC. Bd. I, 39—61.

PDF-файлы

Ключевые слова