|
|
| |
|
|
Петрова О. П. Ёлкина Анна Фоминична (1875–1944) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XIX годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР (доклады и сообщения). 1985 г. Часть II. Материалы по истории отечественного востоковедения. I. М.: Наука, ГРВЛ, 1986. С. 30—32.
Не только старые научные сотрудники ИВ АН СССР, но и все приходившие в него по делам хорошо помнят маленькую аккуратную старушку, сидевшую за столом около входных дверей.
Она выписывала пропуска, вешала на доску номерки, выдавала корреспонденцию сотрудникам.
Неизменно вежливая, ровная в обращении со всеми, подходившими к ее столику, неторопливая и аккуратная, она работала четко и всегда находилась на своем месте.
Уроженка г.Белоострова,16—ти лет она начала свою трудовую жизнь домработницей, а в 1928—м году перешла на работу вахтером в Азиатский музей.
С начала Великой Отечественной войны она работала по охране имущества института, его книжных и рукописных фондов, осталась с этой целью в блокированном Ленинграде.
Ей было в то время уже 67 лет, и она вполне могла бы эвакуироваться вместе со стариками и детьми, но Анна Фоминична рассудила иначе, она сказала: «Я человек одинокий, мне не для кого себя беречь. Пусть едут те, у кого есть дети, а я останусь. Может быть и моя старая жизнь пригодится Родине здесь в блокаде».
После полной эвакуации института в Ленинграде на охране научных ценностей института осталось всего пять человек, и в их числе была Анна Фоминична. Жила она далеко от Института в районе ул. Восстания, в Солдатском переулке, но никакие бомбежки и артобстрелы не могли удержать ее дома, и она, как и в мирное время, аккуратнейшим образом ежедневно была на своем месте.
В моей памяти сохранилось ее неизменное спокойствие и уверенность в необходимости ее работы, в том, что она находится на своем месте.
Когда замерзло паровое отопление и окончательно было заморожено помещение института на Биржевой линии д. № 1, где он тогда помещался, уполномоченная института языка и мышления Эрика Антоновна Якубинская взяла нас в единственно отапливаемую комнату ее института, в которой мы поместились вчетвером: Д.В.Семенов,
А.Н.Болдырев, А.Ф.Елкина и я. Анна Фоминична топила печь и следила, чтобы в помещении была терпимая температура. Круглосуточные дежурства были через день и, боясь идти в пустую нетопленую квартиру, Анна Фоминична дежурила бессменно, ночуя тут же в рабочем помещении. При топке печи Анна Фоминична выгребала немного угля, и мы ночью ставили самовар и немножко отогревались возле него.
Гитлеровцы донимали нас ночными бомбежками. В ночь бывало до 20-ти и более налетов. Анна Фоминична закутывалась в шаль и непременно шла с нами на наблюдательные посты. Никакие уговоры на нее не действовали. Она в свои 67 лет хотела принимать участие в обороне наравне с нами, хотя никто ее к этому не понуждал, наоборот, мы оберегали ее. Ее исключительная сознательность не позволяли ей пользоваться возрастными преимуществами и оставаться в теплом помещении, когда мы дрогли на морозе.
Все стекла в помещении института востоковедения были выбиты взрывными волнами от бомбежек и артобстрелов. Нам ежедневно приходилось помногу работать деревянными лопатами, выбрасывая сквозь проемы окон тонны снега, чтобы не сгноить весной при таянии наши бесценные книжные фонды, и Анна Фоминична из своих последних сил работала наравне с нами.
От непривычной тяжелой работы кровавые мозоли были на руках, пальцы ныли и болели ужасно и, что греха таить, не раз я приходила в крайнее отчаяние от этой непосильной работы, садилась на кучи наметенного снега и, рыдая, говорила: «Пропади все пропадом, я больше не могу продолжать эту чертову работу» но неизменно за моей спиной слышался спокойный, тихий, старушечий голос: «Как можно говорить так, ведь это книги, в них собрано столько ума человеческого. Не будет нас, другие люди придут, им нужны будут эти книги». Становилось стыдно своего малодушия, и я продолжала молча работать.
Помню, однажды в феврале 1943 г. военные отпустили нам грузовик фанеры для замены выбитых стекол. День был морозный со шквалистым сильным ветром. Солдаты сбросили нам фанеру у входа в БАН. Налетел шквал и понес листы фанеры к Малой Неве. Я скомандовала моим двум старикам — Д.В.Семенову и А.Ф.Елкиной: «Ложитесь на листы и придавите своей тяжестью». Но увы, тяжести не было никакой. Д. В. Семенов как-то оказался под защитой угла здания и его отнесло с фанерой недалеко, а Анну Фоминичну потащило на фанере к Малой Неве, где оставалось большая полынья. Тогда она решила соскочить с листа и удерживать его руками, но поставила лист как парус против ветра.
И вот на моих глазах она с листом фанеры оторвалась от земли и полетела все выше и выше. С криком и плачем я бросилась ее догонять, но на ногах были тяжелые валенки, а маленькую старушку уносило все быстрее и быстрее. Я кричала ей: «Бросьте фанеру! Бросьте скорее!» Но фанера была на вес золота, и старушка судорожно вцепилась в нее и улетала на моих глазах. К счастью шквал несколько изменил направление, и я смогла ухватить ее за ноги, плюхнувшись вместе с ней и фанерой в сугроб, и она сказала, все тем же спокойным голосом: «А все-таки мы спасли этот лист, им можно закрыть почти целое окно в магазине от снега».
Анна Фоминична не дралась с фашистами с оружием в руках, но это тоже был героизм, будничный незаметный героизм защитников Ленинграда.
Тяжелая изнурительная работа при непрерывном голодании подорвали слабые старушечьи силы. А.Ф.Елкина не дождалась победы, не дожила до снятия блокады. Она умерла 1-го ноября 1944-го года в госпитале для больных дистрофией, но для нас она останется в памяти навсегда, как пример самоотверженного служения защите Родины в тяжелые годы блокады Ленинграда.
К содержанию выпуска...
 PDF-файлы
Полный текст статьи
Ключевые слова
|
|
|
|
Случайная новость: Объявления |
|
22–24 апреля 2024 г. в ИВР РАН пройдет Третья Международная научная конференция «Рукописное наследие Востока», посвященная 140-летию со дня рождения Б.Я. Владимирцова (1884–1931). Предлагаем вашему вниманию программу. |
|
Подробнее...
|
|
|
|
|
